«Единственное существо на земле, какое ненавидит волк, это ‒ человек. Ходят по земле последние волки, и ты, человек, убьёшь их, этих вольнолюбивых санитаров леса и поля, очищающих землю от нечисти, падали, болезней и регулирующих жизнь так, чтобы оставалось только здоровое потомство. Ходят последние волки…
Ходят для того, чтобы уничтожать чесоточных лисиц, оберегая от заразы других. Ходят для того, чтобы ослабевшие от эхинококка зайцы не распространяли болезнь в лесах и полях и не производили потомства хилого и порочного. Ходят для того, чтобы в годы размножения мышей, несущих туляремию, уничтожать их в огромных количествах. Ходят последние волки по земле»
(Гавриил Троепольский «Белый Бим Чёрное ухо»)
ஓજஓજஓ
#1
Он убегал… в него стреляли люди…
Он убегал… в него стреляли люди…
Проваливаясь лапой в рыхлый снег,
Волк твёрдо знал: спасения не будет,
Ведь зверя нет страшней, чем человек.
А в этот миг за сотни километров
Был в исполнении смертный приговор:
Девчонка малолетняя там где-то
Уже четвёртый делала аборт.
Малыш кричал, но крик никто не слышал.
Он звал на помощь: «Мамочка, постой!
Ты дай мне шанс, чтобы тебе быть нужным!
Дай мне возможность жить, ведь я ‒ живой!»
А волк бежал. Собаки глотку рвали.
Кричали люди пьяные в лесу.
Его уже почти совсем догнали…
Волк вскинул морду и смахнул слезу.
Малыш кричал, слезами заливаясь:
«Как страшно, не родившись, умереть!»
И от железки спрятаться пытаясь,
Мечтал в глаза он маме посмотреть.
Вот только «маме» этого не нужно ‒
Не модно стало, видите ль, рожать…
Она на глупость тратит свою душу…;
Своих детей «не в падлу» убивать.
А волк упал без сил (так было надо),
Он от волчицы варваров увёл…
Одна она с волчатами осталась,
Когда он на себя взял приговор.
Собаки рвали в клочья его тело,
Но только душу волчью не порвать…
Душа его счастливой мчалась в небо ‒
Ради детей есть смысл умирать!
И кто, скажите, зверь на самом деле?
И почему противен этот век?!
А просто человечнее нас ‒ ЗВЕРИ,
И зверя нет страшней, чем ЧЕЛОВЕК.
ஓજஓજஓ
Жизнь ‒ это волчья тропа, по которой нужно пройти,
оскалив зубы, но при этом остаться человеком.
ஓજஓજஓ
#2
Самопожертвование
На Тамбовщине лютой зимою
Рядом с логовом, прям на земле,
Серый волк с серой волчьей судьбою
На снегу белом выл при луне.
Ну а рядышком, в логове тёплом,
Спят волчица и трое волчат,
И матёрый волк изредка смотрит,
Как три серых комочка сопят.
Вдруг под утро ‒ истошные крики,
Лай собак изо всех уголков…
Это люди пришли веселиться,
Это люди погонят волков.
И волчица мгновенно проснулась,
Ощетинив стальные клыки.
А волчата в неё окунулись,
Чтоб найти в тёплой шерсти соски.
Над землёй вихрь кружил,
Всё покрыв снегопадом.
Тихий лес вдруг от криков ожил ‒
Значит смерть совсем где-то рядом.
Серый волк, фыркнув, резко поднялся,
На волчицу взглянул и детей,
И секунду ещё задержался,
Пасть оскалил и прыгнул в метель.
Побежал он навстречу безумию,
Побежал он на встречу с судьбой,
Чтоб по снегу, по тропочке лунной
Всю толпу увести за собой.
И собаки, почуявши волка,
Завизжали, как стадо свиней,
И рыча, и скуля без умолку,
Потащили по следу людей.
Волк гнал свору от часу за часом,
Пока снова не стало темнеть,
И на дальнем овраге за чащей
Серый волк решил умереть.
Тут легавые псы подбежали
И запрыгали, лая вокруг,
Но все сразу напасть не решались,
И живой обозначился круг.
Волк порвал самых смелых в секунду,
Он стоял, словно серый утёс…
И спешили со всех сторон люди,
И трещал между веток мороз.
Когда люди сюда прибежали,
Каждый радостно в воздух стрелял.
Восемь псов неживые лежали,
Ну а волк, весь шатаясь, стоял.
Только был он не серый, а красный,
Выделяясь на белом снегу,
И смотрел он спокойно и ясно
На кричащую рядом толпу.
Люди молча собак оттащили
И вплотную к нему подошли,
И, ругаясь, его пристрелили
И с собой, матерясь, унесли.
А весной по проточной водице
В тот глубокий и дальний овраг
Привела молодая волчица
Трёх весёлых подвижных волчат.
ஓજஓજஓ
Природа нередко бывает в своих благородных
поступках выше поведения людей!
ஓજஓજஓ
#3
Волк
Удачная на днях была охота:
Легко нашёл я логово волков,
Волчицу сразу пристрелил я дробью,
Загрыз мой пёс двоих её щенков.
Уж хвастался жене своей добычей,
Как вдалеке раздался волчий вой.
Но в этот раз ‒ какой-то необычный:
Он был пропитан горем и тоской.
А утром следующего дня,
Хоть я и сплю довольно крепко,
У дома грохот разбудил меня,
Я выбежал в чём был за дверку.
Картина дикая моим глазам предстала:
У дома моего стоял огромный волк,
Пёс ‒ на цепи, и цепь не доставала,
Да и, наверно, помочь бы он не смог.
А рядом с ним стояла моя дочь
И весело с его хвостом играла.
Ни чем не мог я в этот миг помочь,
А что в опасности ‒ она не понимала.
Мы встретились с во́лком глазами.
«Глава семьи той», ‒ сразу понял я…
И только прошептал губами:
«Не трогай дочь, убей лучше меня!»
Глаза мои наполнились слезами,
И дочь с вопросом: «Папа, что с тобой?»
Оставив волчий хвост, тотчас же подбежала,
Прижал её к себе одной рукой.
А волк ушёл, оставив нас в покое,
И не принёс вреда ни дочери, ни мне
За причинённые ему мной боль и горе,
За смерть его волчицы и детей.
Он отомстил. Но отомстил без крови.
Он показал, что он ‒ сильней людей.
Он передал своё мне чувство боли
И дал понять, что я убил ДЕТЕЙ.
